Монтаж газопроводов

Во внешней политике Россия предпочитает жесткий тон. По-видимому, Москве нравится роль "одинокого волка" в международной политике. Однако националистические рыки Путина служат прежде всего одной цели: они отвлекают внимание от насущных проблем внутри страны

По образу жизни и с точки зрения количества источников информации Россия все больше становится западной. Российская внешняя политика, напротив, двигается в обратном направлении. В Берлине должны настроиться на то, что с Востока дует холодный ветер в европейском направлении. Нужно разрабатывать единую устойчивую и последовательную европейскую и атлантическую политику в отношении России, к которой энергетические вопросы относятся в той же мере, что и сдерживание всех кризисов мировой политики, и соблюдение всесторонних интересов.

На следующий день после выборов в Госдуму, которые на деле были референдумом в поддержку президента Владимира Путина, бывший министр иностранных дел России, который, как и прежде, поддерживает тесный контакт с президентом, заявил нечто ужасное. Россия - это "одинокий волк" в международной политике - и непонятно, является ли столь масштабная героическая изоляция предметом острой необходимости или свободным выбором, выражением российской жалости к самой себе или объявлением того, что во властных кругах в Москве пропагандируется как "новая эра конфронтации" (Сергей Караганов). Новая Россия не боится быть страной без друзей.

Целый список российских невзгод

Жесткий тон во внешней политике не новость. Запад узнал о нем, когда во время речи немецкого канцлера на Мюнхенской конференции по безопасности президент России яростно что-то правил в тексте своей речи, подготовленной его аппаратом и в конце концов, никого ни о чем не спрашивая, холодно и однозначно объявил об отказе от любезностей: Косово, система ПРО, Иран, расширение НАТО, Украина, Грузия. Президент в гневе выложил перед присутствующими целый список российских невзгод. Преемник Рамсфельда во главе Пентагона, Роберт Гейтс, говорил о ЦРУ и КГБ, заметив при этом, что прошел курс гражданской переквалификации.

Оглядываясь назад, можно сказать, что Путин в Мюнхене объявил не только о возвращении России за один стол с великими державами, но и положил начало предвыборной гонке у себя дома. Путину, возможно, больше, чем кому-либо другому в Москве, известно о структурных слабостях новой России - от развалившейся инфраструктуры до плачевного состояния демографии, от всеобъемлющей коррупции до абсолютной зависимости нового счастья от высокой цены на нефть.

Путина - не без его подачи - превозносят как "лидера"

Еще летом можно было подумать, что он готов удалится в некое подобие Коломбэ-ле-дёз-Эглиз, чтобы, как в свое время генерал де Голль во время кризиса четвертой республики, пользоваться своим авторитетом и ждать своего часа. Но с тех пор давление конкурирующих центров власти, служб и львов от экономики настолько возросло, а страх перед новой смутой настолько усилился, что Путин предпочел, чтобы его чествовали как лидера - конституцией это пока не предусмотрено - и пообещал дойти до "земли обетованной", соорудив при помощи "Единой России" второй столп власти.

В то же время не так часто звучали обещания золотых гор во внутренней, социальной и экономической политике, а больше говорилось об опасности, которая исходит от внутренних "шакалов" - так Путин называет смелую либеральную оппозицию - и от махинаций иностранных государств, прежде всего США, которые не хотят давать России место под солнцем, жаждут заполучить ее нефть и газ и стремятся к расколу страны. Это было больше заклинанием духов для националистической шайки и для отвлечения внимания от внутренних слабостей - но не без серьезных последствий для внешней политики страны и отношений с остальным миром. Многое говорит в пользу того, что в ближайшие недели Путин выступит со второй частью мюнхенской речи, которая превзойдет первую. Выборы есть выборы.

В материале недостатка нет, даже при том, что преждевременная шумиха, поднятая русскими по поводу американского нападения на ядерные объекты Ирана, в последнее время благоразумно смягчила тон из-за осознания того, что для России угроза больше, чем для Америки. При этом острый вопрос относительно американской системы ПРО приобретает новую окраску и вместе с тем более реалистичные черты. Но остается еще достаточно материала для гневных речей, которые эхом будут раздаваться и внутри страны - начиная от последствий развития ситуации в Косово до расширения НАТО, свободы действия для государственных фондов и нелюбимых Кремлем поучений относительно основ демократии.

Только тогда, когда в Россию вернется стабильность, более спокойной станет и внешняя политика.